Над лесом висела сонная предрассветная тишина. Рядом текла асфальтовой рекой неосвещенная трасса, непривычно тихая, по ней редко проносились фуры. В сером свете были видны силуэты деревьев, по-осеннему голых и неприкаянных. Едва уловимо шелестел ветер в опавшей листве, гладил пожухшую листву, и в беззвучье лишь изредка раздавалось птичье чириканье. Осенью светает поздно – только в полшестого темнота расходится. 

Время близилось к восходу – небо начало светлеть. На востоке яркой звездочкой сияла Венера, чуть южнее Орион высунулся по пояс из-за горизонта, целясь луком в Тельца, со своим неизменным спутником Большим Псом, который все пытался догнать Малого. А небосвод выцветал и блек, лишаясь своего ночного великолепия. Пропал Альдебаран, растаял Процион и Капелла, слился с небом Ригель, утонула в свете Гамаль, исчезли Кастор и Поллукс и вместе с ними все остальные неяркие звезды. 

Постепенно небесный атлас начал менять цвет с темно-синего на светло-желтый, затем восток запылал огненно-красным, подсвечивая лесок отблесками золота и ализарина. Казалось, чья-то невидимая рука с наступлением восхода щедро рассыпала ранее незамеченные подробности: оголенные несчастные березки, не потерявшие листвы кусты, высокие порыжевшие липы, облетевшие клены, пламенеющие рябины. Мусор в траве, протоптанные дорожки к трассе, невесть кем повязанные на тонкую березу белые ленты, хрупкий, похожий на просыпанные мелкие драгоценные камни иней. 

Ветер усилился, и деревья будто задрожали и зашептались, жалуясь на рассветный холод. Солнце медленно и неохотно явилось на свет. Похожее на крепкое румяное яблоко, оно показывалось все больше и больше, пока полностью не поднялось над горизонтом. Будто дождавшись момента, небо с севера очертила черная лента птиц. Солнце взошло, и сонная тишина, окутывавшая рощу, исчезла, заполнившись шумом ветра, криками птиц. Трасса оживилась с приходом рассвета: погнали первые грузовики, проносились машины, рядом с автобусной остановкой появилась пара человек. 

Налюбовавшись на птиц, я вздохнула, взяла сумку с качели и пошла по подмерзшей осенней грязи. 

День только начинался.

Утро приходит в город не сразу. Осторожничает, касается первыми робкими солнечными лучиками верхушки телебашни, перескакивает на крыши многоэтажек, молчаливо возвышающихся над землёй, пробегает по ещё включённым фонарям. Показывается из-за горизонта и солнечный диск. Сначала только краешек его виден, а небо розовое-розовое, кое-где с красным. Диск выкатывается весь, и розоватый цвет уступает чистой утренней синеве. Лёгкие облачка редко разбросаны по небу, и ничего не предвещает беды. Или хотя бы грозы.

Начинают просыпаться люди. Машины с рёвом проносятся по серому асфальту. И вот маленькие человечки, собрав свои маленькие чемоданы и рюкзаки, отправляются по своим маленьким делам. Бродячие кошки прыгают по крышам, собаки лают, прося у прохожих еду. Цветочек на подоконнике расцветает. Вместе с ним расцветают миллионы цветов и сердец.

Утро, наконец, наступает.

Красный рюкзачок за спиной девочки потрясывает – она бежит, легко ступая своими новенькими беленькими туфельками по тротуару. Она бежит без остановки, осматриваясь. В её глазах бирюзовым огнём горит восторг, смешанный с удивлением. Восхищает её утренний город, а удивляет безразличие людей.

Торопясь вприпрыжку мимо стольких людей – лысых и кудрявых, светлых и темнокожих, взрослых и детей, она не увидела ни одного, кто поднял бы взгляд на небо. Никого, кто бы заметил эту красоту, что лежит на ладони, только руку протяни. Никто не протягивает.

Девочка хмурится. Останавливается. И решительно подходит к первому встречному. Им оказывается милая девушка со строгим взглядом и сумкой на плече. Между ними - молчаливый вопрос. Но у прохожей быстро заканчивается терпение.  Она хочет осторожно обойти девочку, но та не отступает.

- Куда ты идёшь? – раздаётся вопрос.

- На работу, - с удивлением отвечает девушка.

- А зачем? 

- Чтобы заработать денег, - терпеливо объясняет девушка. И девочка её опускает.

В голове пчёлками роятся мысли. Маленькая ручка сжимается в кулачок.

- Почему? – спрашивает девочка тихонечко.

Город шумит в ответ.

- Куда ты идёшь? – повторяет она другому, выдёргивая его вопросом из людского потока. Взрослый мужчина в очках и выглаженном костюме сжимает папку в руке. Девочка смотрит только на неё – глянцевую, чёрную, притягивающую.

- На работу, - отвечают ей вновь той же самой фразой. В голосе слышится раздражение: ребёнок отвлекает. Через двадцать минут собеседование, нужно успеть добраться вовремя. 

- А зачем? – настаивает девочка. У мужчины тяжёлый взгляд и больное сердце. Он смотрит сквозь тонкие стёкла и негромко цедит, указывая на папку:

- Чтобы защитить диссертацию.

Девочка видит ранние морщинки на чужом лице, усталость, тенью осевшую под глазами. Грустно улыбается и отходит в сторону. Мужчина, не оборачиваясь, устремляется вперёд.

- Куда ты идёшь? – звучит тот же вопрос ещё много раз. Немногие останавливаются, ещё меньше – отвечают. Все спешат. Время нарасхват.

- Никуда, - с весёлыми нотками в голосе говорит ей вдруг высокий и полный парень со светлыми кудряшками.

- Правда? – искренне удивляется девочка, не веря в свою удачу.

- Да, - улыбается ей Никуда. Заботливо расспрашивает, почему девочка одна. И вдруг поникает головой.

- Почему ты грустишь? 

- Я не грущу, прости. Просто задумался.

- О чём?

- О всяком.

На минуту повисло молчание, пока девочка боролось с любопытством и с желанием пристать с расспросами. И тут Никуда машет рукой, снова улыбаясь:

- А пойдём, погуляем? Смотри, какой красивый город сегодня!

Девочка, как в пинг-понге, подхватывает его улыбку и, громко смеясь, идёт следом. На её счастье маленькие люди кончились, к ней пришёл Человек.

Юная девушка с гитарой за плечом стремительно шла в сторону высотки. Она быстро набрала код на домофоне, оглянулась, и мгновенно растворилась в темноте подъезда. Нетерпеливо притаптывала ногой, дожидаясь лифта, а когда он, по-старчески кряхтя, подъехал, нырнула в него. Доехав до предпоследнего этажа, вышла на площадку между квартирами, воровато оглянулась и увидела железную дверь с красной надписью «Машинное отделение. Вход посторонним воспрещен!». На двери висел массивный покрытый ржавчиной замок, который всем своим видом кричал «Не пущать!». Девушка оглянулась ещё раз, и вытащила из кармана ключ, размерами соответствовавший замку. Защитник неприкосновенности крыши сдал оборону через несколько минут усиленного ковыряния и пары нехороших фраз. Гитаристка быстро взобралась на лестницу и оказалась на вожделенной крыше. 

Перед ней усталая, вымотанная жарой столица и приближающийся закат. Виль, выпутавшись из ремней чехла для гитары, бросила рюкзак и тут же села на него, довольная собой, как слон. Гитару она вытащила из чехла, уже хмурясь. Ноты она оставила дома, а такому чайнику, как она, делать без них было нечего. Вздохнув по поводу своего раннего склероза, Виль все же взяла инструмент в руки. 

И тут позади неё раздался душераздирающий скрип двери. Она подпрыгнула на месте от испуга, быстро обернулась и выдохнула – за железом никто не стоял. Но зато мгновенно всплыли в памяти аккорды песни «Выхода нет». Её брат пел её всегда, когда приходил с подработки и вставал за плиту. Странный выбор, но Виль хотела бы вспомнить, как звучал тогда его голос. Когда он пел, ей всегда казалось, что он тайком от неё опять начал курить, такой прокуренный голос у него был. 

Берт полностью соответствовал стереотипному представлению молодого модного куряки: худой и высокий, лисье вытянутое лицо, чернильный вихрь кудрей на голове, только глаза слишком добрые. Он солнечно улыбался в ответ на её вопросы и часто пожимал плечами. Заставить брата злиться было очень сложно – чаще он просто наклонял голову и, вздыхая, укоризненно произносил свою коронную фразу: «И что тебя за задницу на этот раз укусило?». Виль только и оставалось виновато потупить взгляд и мычать, как тогда, когда она, разозлившись на маму, выбросила в окно её очередной бесполезный подарок от очередного бесполезного «отчима», а Берту пришлось соврать, что он случайно смахнул эти уродливые сережки в пакет с мусором на кухне, и мама накричала на него. 

Братец вообще не обращал внимания на череду маминых мужчин. Когда ему особенно надоедали вопли в их крохотной квартире, он вздыхал в ответ на раздраженные вопросы Виль, была ли когда-нибудь у матери какая-нибудь совесть, и отвечал, что она всегда была такой. Виль не была такой терпимой – или равнодушной, как посмотреть – и не стеснялась с мамой ругаться. Берт лишь тосковал – и тоска отсвечивала в его зрачках сигаретными огоньками. Он уходил из дома к друзьям, Виль не видела ни одного из них. 

Один раз, придя от друзей, он притащил с собой новенькую гитару и лишь хитро ей улыбнулся, сказав: «Запоздалый подарок на день рождения». Но потом Берт пропал, номера в его телефоне молчали в ответ на вопросы, гудки повторялись, повторялись, повторялись... 

Виль ждала день, второй. Когда истекла неделя, её терпение кончилось и начался бюрократический ад. Походы в отделение ежедневно, звонки и бумаги, вопросы – одни и те же, каждый раз. И раз за разом заученные слова и равнодушные лица.

Листовки и документы не сходили с рук Виль, а время всё шло, шло и шло. Она металась по их бескрайнему городу, обзванивала бывших одноклассников и одногруппников, учителей и приятелей, всех, до кого могла дотянуться. Ответы были разные, и все абсолютно бесполезные – никто его не видел, никто ему не звонил, никто не слышал об его планах. Мама махнула рукой. Заявление подано, а там и блудный сын вернется – не через месяц, так через год. 

Месяц. Два, три. Виль ждала, маме было плевать, хоть она и регулярно красиво плакалась очередному ухажеру в плечо: «Мне так плохо, милый. Я так за него боюсь! Где же он, где он?» А сам выкидывала вещи Берта, чтобы было место для её платьев, и уклончиво отвечала на вопросы, где же его одежда. Дочь ругалась с матерью, но её слова натыкались на холодный бетон. 

В один такой проклятый вечер Виль с истерикой заперлась в комнате брата. Гитара так и осталась стоять возле его кровати, поблескивая под желтым светом из коридора. 

Сначала было просто знакомство с инструментом – робкое перебирание струн, холодящих пальцы, медленное привыкание к весу на её коленях, а потом уже попытки отвлечься – провальная учеба по самоучителю из интернета, поиск преподавателя. Василий Владимирович был серьезным полноватым дяденькой лет сорока. 

Уроки шли, время текло, ничего не менялось. Только Виль кое-что вспомнила. 

Её прошлый класс, мятые вещи, круги под глазами от недосыпа и слез, травля одноклассников. И Васнецов, глава этой своры, с которым она подралась и телефон которого украла, затем утопив в туалете. Васнецов орал, махал руками и угрожал «братками», «свя-я-язями» и дядей в «ментовке». Виль гоготала и слала его к дьяволу. А потом Берт про это узнал и пошел разбираться. Прошли экзамены, прошли и каникулы, она и думать забыла про телефон Васнецова. А что, если?.. 

Виль вынырнула из своих мыслей, услышав вой сирены, и начала играть заново, кругами, до тех пор, пока строки Васильева не загудели эхом в её голове. Она играла так старательно, как никогда не играла на уроках у Василия Владимировича. Виль не хватило смелости петь в полный голос – и она полушептала слова. Закат уже почти догорел, медленная, неуклюжая мелодия лилась из-под пальцев, а ей всё мерещился чужой голос, подпевающий словам: 

Скоро рассвет. 

Выхода нет. 

Ключ поверни - и полетели… 

В редакции руководителя кружка

Ветер овевает меня мощными волнами, как будто хочет высквозить всю изнутри. Но он пролетает мимо, задевая уши и не мешая тихой музыке во мне.

У ветра тоже есть своя музыка, но сейчас она не властна надо мной. В голове звучит мелодия, порывистая и стремительная, как этот ветер, несущая меня сквозь этот ветер – к тебе.

*****

На уроке математики все пишут контрольную работу. Ученик спрашивает учителя:

- Марья Ивановна, можно выйти? Срочно!

- Нет, Степан, нельзя. Чтобы списать с телефона?

- Нет, мамочка.

*****

Заявление о пропаже:

«Внимание! Пропал мальчик с урока истории. Особые приметы: отзывается на имя «Степан» и бредит золотом скифов».

*****

Вечером девочка провожает свою старшую сестру домой и говорит:

- Завтра так не хочется в школу идти! Надоело.

А сестра ей отвечает:

- Не ходи.

- Так папа завтра дома – рассердится.

- Вот когда старшие сёстры нужны. Приходи ко мне – поспим.

*****

Подружка под Новый год дала Анне занимательные тесты, потом стала их проверять:

- Аня, почему тебя зовут Бэтмен? И ты из Галактики Альфа Центавра, живёшь во дворце?

Аня: 

- На Новый год мечты сбываются!

*****

Полицейские под Новый год встретили у одного подъезда мальчика. 

- Мальчик, как тебя зовут?

- Олег.

- Где твои родители?

- На работе.

- А кто они?

- Супергерои, которые подарки раздают.

- Мальчик, ты с нами не шути!

- Сейчас сами увидите!

Из подъезда выходят Дед Мороз и Снегурочка.

*****

Мальчик спрашивает у отца:

- Какие фрукты будут популярны в год Петуха?

- Яйца.

Сижу за столом, покрытым узорчатой скатертью, и занимаюсь своим любимым делом. Я в гостях у бабушки и дедушки, а в руках у меня альбом со старыми фотографиями. Вот мальчишка лет четырнадцати за партой серьёзно смотрит в объектив фотоаппарата. Трудно поверить, что это мой дедушка. Как он говорит мне иногда укоризненно и понимающе: «Мы тоже были детьми!»

Отношения между поколениями бывают сложными и конфликтными, потому что со временем меняется общество, не стоит на месте технический прогресс. Пример тому мы видим в романе И.С.Тургенева «Отцы и дети». Но и в этом романе наглядно показано, как в критические моменты жизни младшие и старшие тянутся друг к другу, ища и обретая поддержку. Сына и отца Базаровых сближает неразделённая любовь младшего, его духовный кризис и нежданная смерть. Сына и отца Кирсановых объединило семейное счастье в деревне.

Когда упоминают связь поколений, я представляю всю нашу семью, собравшуюся за одним столом: бабушку с дедушкой, маму и меня.

В повести «Вино из одуванчиков» Рэй Брэдбери показал, как старшие поколения передают младшим мудрость жизни, уверенность в своих силах и осознание ценности каждого прожитого мига на земле и с землёю. Читая эту повесть, я проживала одно лето с удивительно реалистичными  персонажами: двенадцатилетним мальчиком Томом, его десятилетним братом Дугласом и их дедушкой, который готовил вино из одуванчиков. 

Ребята считали, что вино должно хранить в себе те события, которые произошли в то время, когда его сделали. Дедушка - бывалый полковник, рассказывал внукам о своей молодости, перенося мальчишек в неведомый им мир. 

Разговаривать со старшими об их прошлом мне всегда интересно, как будто попадаешь в машину времени.

- Дедушка, расскажи, пожалуйста, о своих школьных годах, - прошу я.

- Много было интересных историй у нас в школе: и девчонок в туалете запирали, и с уроков сбегали. Физкультуру любили. Без спросу с классом ходили в поход, - он вспоминает, посмеиваясь, а перед моими глазами встают сцены школьной жизни двадцатого века из фильма «Приключения Электроника», где «куролесил» Серёжка Сыроежкин, или эпизоды с классом Коли Герасимова из фильма «Гостья из будущего».

Сама себя ощущаю Алисой Селезнёвой, попавшей из двадцать первого века в предыдущий, сравниваю все с сегодняшним днём:

- А оценки?

- Учились по-разному: были и тройки, и двойки. Пятёрки, правда, редко получал.

- Какой у вас был классный руководитель?

- Со своим классным руководителем мы дружили. Она даже после школы постоянно организовывала с нами какие-то дела.

- А с одноклассниками ссорились?

- Было дело. У каждого был свой нрав, были разногласия, ссоры, даже драки.

- Как у вас проходили перемены?

- Играли в разные игры: «глухой телефон», «кошки-мышки», - отвечает дедушка, а я вспоминаю своих сверстников со взглядами, прилипшими к смартфонам.

После общения с дедушкой меня ждал сюрприз – он показал мне свое стихотворение, написанное в школьные годы. Называлось оно  «Грусть»:

Монотонно гудят провода,

Наполняя мне душу тоскою.

Ты совсем уже стала не та.

Ты теперь далеко – не со мною.

Покрывало опустится вечером.

Изумруд бросит солнце в снег.

Не мечтаю о нашей встрече я.

Только звёзды мигают в ответ.

Ты, наверно, стоишь у окна,

Вспоминая о нас с тоскою.

Ты совсем уже стала не та.

Ты теперь далеко – не со мною.

Так вот откуда творческая жилка во мне самой! Оказывается, и моя мама в юности тоже писала стихи.

Да, преемственность острее всего ощущаешь в семье и в школе.

Первое сентября. Линейка, посвящённая Дню знаний. Одиннадцатиклассник  на плече несёт первоклассницу с колокольчиком, звон которого возвещает о начале нового учебного года. Разница в возрасте у них – десять лет, а это значит, что они представители разных поколений.

В семье и в школе нас учат помнить свои корни. А у человека нравственного эти корни далеко распространяются: от родного дома к родному селу, от села к Родине, а через естествознание и историю ко всей планете Земля и человечеству как смене поколений. «Человек без памяти – что дерево без корней», - эту мудрость утверждает всем своим поведением старуха Дарья из повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой».

Мы должны с уважением относиться к старшим, потому что не за горами то время, когда река жизни вынесет нас на их место, и настанет час, когда уже мы протянем свою руку молодым для помощи и поддержки.

В «Словах назидания» Абай сказал: «Мир — океан, время — веяние ветра, ранние волны — старшие братья, поздние волны — младшие братья. Поколения сменяются чредой, а кажется — незыблем их покой». В преемственности сила человечества, это то, что делает нас одним целым.

Ей едва исполнилось пятнадцать, как началась их история любви. Ничего необычного. Он был старше на год. 

Они до сих пор помнят день, когда произошла их первая встреча. Конечно, она знала о нем, и он был наслышан о ней, что неудивительно для  учеников одной школы. 

В свой первый вечер они перемолвились парой слов. Он только изредка поглядывал на нее, а она думала о том, как бы поближе познакомиться с этим парнем. 

Сразу проявил вежливость – уступил место, потом весь вечер защищал от колких фраз "остроумного" друга в ее адрес.  Сейчас все не упомнишь: с момента первой встречи прошло больше полугода. 

Насколько они сблизились за это время? Разве один человек может за такой короткий срок полностью поменять твою жизнь? Разве может стать самым близким человеком на свете, многому научить, в какой-то степени перевоспитать? 

С ним она стала другой. Раньше любила холод, не берегла себя, мало общалась с людьми. 

Он стал для нее тем человеком, благодаря которому она начала верить в любовь, счастье, взаимопонимание. 

Шло время, и всё болезненнее переносились расставания, даже на короткий срок. 

Жизнь для них стала испытанием на верность, прочность, сдержанность. Были и ссоры, и обиды, и ревность. 

В соцсетях он пользовался популярностью у девушек, а в ней поднималось негодование при виде виртуального флирта. И это выливалось в истерики. Он, видя приступы ревности, выполнял все её требования, чтобы сохранить любовь. 

Но ревность разъедает чувства. И они больше не вместе. Сегодня, завтра, всегда... 

Он больше не звонит ей в час ночи, чтобы признаться в любви. Ее сердце больше не ёкает, когда она проходит мимо их "места". 

А как все начиналось... 

В свой первый вечер они перемолвились парой слов. Он только изредка поглядывал на нее, а она думала о том, как бы поближе познакомиться с этим парнем… Сейчас все не упомнишь: с момента первой встречи прошла целая вечность...