1. Понятие о жанре. Миниатюра – жанр традиционный для русской литературы. В XIX - нач. XX вв. к нему обращались И. С. Тургенев, И. Бунин, многие писатели серебряного века. В советский период развития русской литературы миниатюра, как и все прочие неканонические формы, надолго исчезает из книг и журналов. Миниатюра вновь появляется лишь в 60-80 гг. и с этого времени пользуется неизменной популярностью. В этот период выходят в свет «Бухтины Вологодские» В. Белова, «Камешки на ладони» В. Солоухина, «Крупинки» В. Крупина, «Крохотки» А. Солженицына, «Трава-мурава» Ф. Абрамова, «Мгновения» Ю.Бондарева, «Затеси» В. Астафьева и др., - эти книги являются сборниками миниатюр, некоторые включают еще и рассказы. В 90-е появляются миниатюры Г. Сапгира, К. Победина, В. Тучкова, И. Холина и многих других писателей и поэтов.
«Миниатюра - маленькое по объему, но композиционно и содержательно завершенное произведение, обычно заключающее в себе мысль (образ) широкого обобщения или яркой характерности… соответствие большому литературному жанру (новелле, повести, поэме и т. д.) выражается в композиционной полноте и тематической законченности, а так же масштабности идеи или образа» ( Л. А. Левицкий).
Миниатюра сочетает в себе черты как эпоса, так и лирики, относясь к лирической прозе.
В произведениях, написанных в этом жанре, во всем (в избранной манере повествования, в интонациях, в композиционной организации текста) сказывается отчетливо выраженное личностное, субъективное начало. Во многих миниатюрах именно субъект повествования является композиционным центром произведения, общая установка таких миниатюр - на выражение субъективного впечатления, переживания. В других миниатюрах хорошо выражена фабула, есть элементы характерологии действующих лиц, но в них особое значение приобретает лирическая интонация повествования, настроение, которым проникнуто произведение. Часто используется прием «скрытого сюжета», когда внешняя интрига отступает на второй план и главенствующую роль приобретает изменение психологического состояния героя, его нравственное самопознание.
Миниатюра отличается лаконичностью повествования, четкостью и отточенностью сюжета, особенной смысловой нагрузкой, которая вкладывается в некоторые слова и детали. Поток сознания, внутренний монолог, условно-ассоциативное мышление, импрессионистичность повествования свободно сосуществует в миниатюрах с образно-логическим рядом. Все это сочетается с обостренным интересом к философско-этическим, так называемым, вечным проблемам, что позволяет достигать в небольших по объему и очень лаконичных произведениях высокой степени художественных обобщений.
Необходимо отметить также, что многие миниатюры написаны в эссеистской форме, что, казалось бы, дает повод причислять их к жанру эссе, однако, этот жанр предполагает несколько большую строгость и логичность в рассуждениях и аргументации, а главное - достаточно развернутую цепочку умозаключений (что невозможно в миниатюре).
Поэтому, по нашему мнению, применительно к миниатюре мы можем говорить лишь об эссеистской форме, понимая под этим «непринужденно-свободное соединение суммирующих сообщений о единичных фактах, описаний реальности и (что особенно важно) размышлений о ней. Мысли, высказываемые в эссеистской форме, как правило, не претендуют на исчерпывающую трактовку предмета, они допускают возможность совсем иных суждений. Эссеистика тяготеет к синкретизму: начала собственно художественные здесь легко соединяются с публицистическими и философскими».
2. Разновидности прозаических миниатюр у Юрия Бондарева.
Во вступлении к одной из публикаций «Мгновений» Ю. Бондарев писал: «Всякая книга начинается гораздо раньше, чем написана первая строка. Много лет назад я задумал написать не повесть, не роман, не хронику, а книгу - мозаику человеческой жизни, в которой пойманные мгновения бытия предельно обобщали, обостряли бы ощущения людей, заставляя их задумываться о самих себе. Мне казалось, что это можно сделать, призвав в сообщники безжалостную краткость, настроение, четкость сюжета, а главное - слитое двоевластие мысли и чувства».
Мы разделили все миниатюры (разумеется, это деление очень условно) на три основные группы по родо-стилевому фактору:
• лирические миниатюры (лирическая проза);
• миниатюры - лирико-публицистические зарисовки;
• фабульные миниатюры (эпическое повествование).
Лирические миниатюры, составляющие примерно треть «Мгновений», представляют собой бессюжетное, ассоциативное повествование, в котором автор предоставляет читателям мозаику настроений и ощущений, вызванных странными сновидениями, нечаянно услышанным криком в ночи или нахлынувшими воспоминаниями. Как и в любом лирическом произведении, в этих миниатюрах главным становится не изображение объекта, а выявление ассоциаций (мыслей, воспоминаний, ощущений), вызванных этим, реально существующим объектом, на первый план выходят тончайшие переломы и переливы душевного состояния лирического героя.
Объективный мир входит в повествование лишь как повод для переживания или как его своеобразный оттиск. Так в миниатюре «Париж, воскресенье» (назовем еще «Венеция», «Вечером», «Город Арнхем, 100 км. от Амстердама») большую часть повествовательного пространства занимает пейзаж, но пейзаж особого рода. Автор не столько описывает город, стремясь создать определенную зрительную картину, сколько перечисляет его отдельные черты: «…на Больших Бульварах сочно зеленели платаны…шумная толпа обтекала, окружала какую-то испанского вида женщину, с резко подведенными глазами, гадающую по линиям ладони наглолицему подростку, в этой же толпе смеялись, что-то советовали, а возле огромных реклам кинотеатра «Парамоунт» продавали жареные каштаны…, а вокруг жаркое сверкание машин, гарь выхлопных газов, газетные киоски…, маленький птичий рынок, веселый, яркий, как-то по-детски шумный…, везде солнечные косяки меж платанов…, веселый щебет птиц, воркование голубей…» и т. д. - как в калейдоскопе мелькают мгновенные фотографии, «снятые» на улицах большого города. (7) Эти по-летнему яркие, зачастую контрастные и неожиданные детали рождаю настроение, передают «чистую неизбывность молодости, милую пестроту жизни многомиллионного города», в котором все торопится жить.
Именно сама эта атмосфера шумного молодого задора «до сладкой боли» напоминает лирическому герою собственную молодость. Неожиданно он вспоминает заросшие липами замоскворецкие переулки, так непохожие на Париж, возню голубей в нагульниках, чириканье воробьев в сараях, неповторимо приятно пахнущих березовыми дровами, жареной коноплей и перьями - запахами детства.
Для таких миниатюр характерен разомкнутый хронотоп, в котором время двумерно, лирический герой, находясь в реальном, объективном времени, погружается в воспоминания о своем детстве (субъективное время), но оценивает его с позиций взрослого человека.
Лирико-публицистические зарисовки - произведения, в которых на первый план выходят размышления автора. Объектом пристального внимания в них становится литература и искусство, пути их развития, реализм и модернизм, некоторые философские и этические категории, поэтому нередко случается, что прозаик на какое-то время отдает первенство публицисту, однако, большей частью, размышления автора не утрачивают своей лирической окрашенности. О чем бы не шла речь в этих миниатюрах, главенствующая роль принадлежит личности автора. Ю. Бондарев не заботится о том, чтобы его размышления были логично построены, облечены в бесспорные, академические формулы, он во всем остается самим собою, со своим кругом идей и особенностями мироощущения, нравственно-этическими убеждениями, пристрастиями и антипатиями. Эти миниатюры - своеобразные приглашения к несуетному размышлению о мире, человеке, литературе и искусстве.
Многие миниатюры (назовем «Стандарт», «Оружие», «Balistes Capriscus», «Таина», «Красота», «Инстинкт») посвящены размышлениям о том, что есть красота. Именно красоту Ю. Бондарев считает логикой и жизни, и литературы, инструментом воздействия на человеческие души и конечной целью искусства. Так в миниатюре «Красота» автор размышляет о связи объективной красоты мира и человека. Если бы исчез человек, исчезла бы красота, ибо красота не может познать самое себя, «красоте необходимо зеркало, нужен мудрый ценитель, добрый или восхищенный созерцатель». Ценность человеческой жизни заключается в том, что личность является отражением и хранителем красоты природы, а красота, по мнению автора, дает человеку ощущение жизни, любви, надежды, мнимой веры в бессмертие, так как прекрасное вызывает желание жить.
Своеобразный поворот этой темы мы встречаем в миниатюре «Инстинкт». Окружающий мир, природа - это красота, прекрасны звери, птицы, растения, прекрасен сам человек. Но среди людей так часто встречаются «лица злые, жадные, завистливые, для которых совершенно безразлична жизнь ближних своих и которые совершенно равнодушны ко всему, кроме хватательного и жевательного инстинкта». А жизнь лебедей, жизнь самой красоты и изящества состоит лишь в том, чтобы насытить изящную по форме плоть, и все царство зверей и птиц начинает казаться только грызущим, охотящимся, убивающим. Что это? Несовершенство мира, «в котором высочайшая красота живет нераздельно с низменностью инстинктов и отвратительных убийств ради продолжения жизни». Вопрос, на который есть множество мудрых ответов, и нет одного - главного.
Очередной парадокс мы встречаем в миниатюре «Оружие». Во все времена люди ценили оружие, богато украшали его, любовались им. «Чужая, томящая красота» офицерских парабеллумов призывает «к власти над другим человеком, к угрозе и подавлению», браунинги и маленькие вальтеры сияют «женственной нежностью», в их легких и прохладных крошечных пульках - «ласковая смертельная красота», а сколько человеческого таланта было вложено, чтобы сконструировать столь гармоничный, совершенный по форме немецкий шмайссер! «Почему же, - снова и снова спрашивает автор себя и читателя, - почему люди, подверженные, как и все на земле, ранней или поздней смерти, делали и делают оружие красивым, даже изящным, подобным предмету искусства? Есть ли какой-нибудь смысл в том, что железная красота убивает самую высшую красоту творения - человеческую жизнь?» Еще один вопрос, на который сложно, а может и невозможно найти ответ.
Изображение объективного мира встречается достаточно редко и выполняет вспомогательную функцию (в лирико-публицистических миниатюрах используется минимум художественных средств), пейзажи, описание каких-либо деталей окружающего мира или бытовой сцены являются либо иллюстрацией определенного логического построения, либо поводом, толчком для размышлений. Сюжетное развитие в этих миниатюрах отсутствует, оно заменено движением мысли, но это движение обрывочно, по форме эти миниатюры напоминают эссе, но вместо развернутого логического построения здесь представлены лишь его частички: сам повод, неожиданный поворот мысли, или только вывод.
Фабульные миниатюры - миниатюры, в которых более ярко, чем в других произведениях проявились эпические черты повествования. Многие миниатюры (назовем «Бегство», «Взгляд», «О медведе», «Вдова», «В тайге», «Перед зеркалом», «Охотник и рыбак» и др.) внешне похожи на рассказы, в них в достаточной мере выражена фабула, есть элементы характерологии действующих лиц, однако, центр тяжести в этих произведениях перемещен «в сферу эмоционально-мыслительной активности читателя, что делает более емкой кажущуюся ограниченной фабульную ситуацию».
Друг рассказчика инженер из миниатюры «Отчаяние» оказался свидетелем ужасной сцены - мальчик во дворе поймал голубя и ножницами отрезал ему лапки. Инженер бросился к нему, и мальчик ответил испуганно и тихо: «Он не может летать без ног». Инженер повел его к родителям, в квартире был один отец, который скрипнул протезом, нетвердо подымаясь из-за стола. Он выслушал инженера и ударил кулаком по столу. «- Чего ты пришел? - крикнул он с отчаянием нетрезвого человека, падавшего в бездну. - Он у тебя, что ли, ноги отрезал?»
Сюжет, как мы видим, не внешний, а внутренний, «развертывающийся по своим особым законом не столько в фабульном движении, сколько в измерениях, расположенных как бы над фабулой и вне ее прямых событий». Ощущение причастности чужому горю, отчаянию, страдание от боли, причиненной слабому существу, так же как беспощадность стыда и нравственного самообличения в миниатюре совпадает с кульминацией сюжета и разрешением конфликта. Разрешением, заключенным не в поступке, меняющем исходную ситуацию (такого поступка в сюжетах миниатюр нет), а в том духовном потрясении и прозрении читателя.
Создать, уловить, показать в нескольких абзацах, на считанных страницах обобщенный характер, тип человека, диалектику души, самое существенное и нередко потайное в нем - тоже входит в задачу писателя и явственнее всего проступает в «чужих» мгновениях, в монологах и диалогах, как бы подчеркнуто записанных от лица говорящих.
3. «Затеси» В. Астафьева.
Миниатюры В. Астафьева появились одними из первых, сначала в периодических изданиях в 60-е гг., а в 1972 году был издан сборник рассказов и миниатюр «Затеси», который далее неоднократно переиздавался, включая в себя все новые миниатюры. Своеобразное, «нетургеневское» название (на тургеневские «Стихотворения в прозе» ссылается сам автор в развернутом предисловии) призвано обозначить основную идею написания этой книги. В предисловии В. Астафьев вспоминает, что прежде самой книги появилось ее название: затесь - это стес, метка, сделанная на дереве, чтобы обозначить дорогу, а однажды в детстве эти затеси спасли ему жизнь, вывели из тайги к реке, так и отдельные произведения из книги - зацепки для памяти, своеобразные меты, чтобы определить и сверить свой жизненный путь.
Это «фотографии» минут горя, восхищения, страдания, духовного прозрения, «хоровод» остановленных мгновений, «когда еще не вошла муза, а только-только ударилось сердце».
В отдельности все миниатюры из сборника - совершенно самостоятельные и завершенные произведения, но будучи объединенными по несколько миниатюр в циклы («Падение листа», «Видение», «Вздох», «Игра», «Древнее, вечное», «Рукою согретый хлеб») и за тем в книгу, они обретают новое звучание. Их идейно-тематическое и художественное разнообразие становится принципиальной чертой, создающей эффект мозаичной объемности, всеохватности взгляда на мир. В «Затесях» есть все: размышления о жизни и смерти, о смысле бытия и его конечности, о прошлом, настоящем и далеком будущем огромной страны, но больше всего волнует автора человек, именно его прошлое и будущее, его душа, его нравственные устои. Причем человек рассматривается через взаимоотношения «человек и земля», «человек и природа».
Лирические миниатюры
Большая часть миниатюр В. Астафьева («Хлебозары», «Лунный блик», «Хрустальный звон», «Дождик», «Марьины коренья», «Зеленые звезды» и т.д.) довольно четко вписывается в традиционную структурно-жанровую модель стихотворений в прозе, созданную И. Тургеневым и развитую в первую очередь И. Буниным. Это проявляется в господстве лирического начала и соответствующего ему типа повествования от первого лица, в последовательном использовании соразмерных, небольших по объему строф. Эти миниатюры представляют собой бессюжетное, лирически свободное живописание настроений, ощущений, непосредственных впечатлений героя.
Так в миниатюре «Голос из-за моря» герой вспоминает как жил на юге у старого друга и слушал радио, наверное, турецкое, а может, и арабское… «Был тих голос женщины, говорившей за морем; тихая грусть доносилась до меня и была мне понятна, хотя я не знал слов чужого языка. Потом, тоже тихая, словно бы бесконечная, звучала музыка, жаловалась, ныла всю ночь… Чья-то боль становилась моей болью, и чья-то печаль - моей печалью». Завершается миниатюра коротким заключением, выводящим этот «частный» случай на иной, общечеловеческий уровень: «В такие минуты совсем явственно появляется сознание, что все люди едины в этом поднебесном мире».
Среди миниатюр В. Астафьева часто встречаются собственно прозаические, безусловно эпические произведения. Многие из них похожи на короткие рассказы («Ах ты, ноченька», «Земля просыпается», «Миленький ты мой», «Запоздалое спасибо», «Тура», «Постскриптум»), в других сюжет сжат и читателю приходится многое домысливать самому («Герань на снегу», «Положительный образ», «На кого беда падет», «Больше жизни», «Дед и внучка»).
В центре многих «развернутых» миниатюр - человек или незначительное на первый взгляд событие, причем само по себе, а не как толчок для другого. Например, в миниатюре «Ах ты, ноченька» описывается рыбалка в удивительно тихий вечер, быстро и незаметно переходящий в ночь, поздний ужин возле костра, а самое главное - трепетное чувство единения с природой, «ах ты, душа рыбацкая, неугомонная и вечно молодая! Сколько запахов впитала ты в себя, сколько радостей пережила ты, сколько прекрасного, недоступного другим, влилось в тебя вместе с этими ночами, вместе с теми вон далекими, дружески подмигивающими тебе звездами!». Для героя важен и ценен именно этот вечер, который больше никогда не повторится, хотя будут и другие волшебные минуты.
Фабула может быть и более развернута, как например, в миниатюре «Герань на снегу»: в бараке бушевал пьяный мужик, вдруг увидел герань на подоконнике (которая с трудом выросла и, наконец, расцвела), выбросил ее в окно на снег и успокоился. На утро ее цветок показался ему каплей крови, тяжело замер он возле окна, но подумал, что ей там лучше, бараком ее не душит. Пришла весна, гераньку смыло в овраг, принялась она там расти, но ее съела коза, снова она набралась сил, но завалило ее землей, и геранька расти больше не смогла. А вместо цветка на подоконнике растет помидор, мужик по-прежнему пьет, но помидор не трогает, хотя по-прежнему ищет, чего бы выбросить. Вот и вся ситуация, автор предоставляет читателю оценить своих «героев», домыслить, что чувствовал мужик, и почему геранька все росла…
Миниатюры эссеистического типа
Миниатюры, в которых на первый план выходят размышления автора составляют незначительную часть «Затесей» («Хвостик», «Костер возле речки», «Источник», «Записка», «Временное жилище»…). Объектом пристального внимания в них обычно становится современная писателю действительность, а конкретно - никак не складывающиеся взаимоотношения природы и человека.
Такова миниатюра «Долбят гору», в ней описывается пригородная Базайская гора, стиснутая огородами, опутанная проводами, изуродованная дачами и карьерами. А когда-то на ней росли подснежники, и в этом теплом поднебесье хотелось жить любить и надеяться на лучшее… «Неужели вам мало места, люди? - не выдерживает автор. - Неужели ради огородного участка нужно сносить леса, горы, всю святую красоту? Так ведь незаметно и себя под корень снесем». Таким образом в миниатюре сочетаются лирически окрашенные воспоминания и размышления автора, публицистически оформленные.
Таким образом, в «Мгновениях» Ю. Бондарева и «Затесях» В. Астафьева можно выделить три основных типа миниатюр (такое разделение прослеживается и в миниатюрах В. Крупина, Ф. Абрамова, В. Солоухина):
1. лирические миниатюры (своеобразные «стихотворения в прозе», фабула не выражена, возможны публицистические элементы);
2. фабульные миниатюры (выражена фабула, но сюжет не столько внешний, сколько внутренний, важно изменение психологического состояния героев, на которое в тексте лишь указывается);
3. эссеистические миниатюры (взаимодействие лиризма и публицистичности).
4. Миниатюры Орхана Эля (Проза.ру)
Слепые художники
Темнота. Давление от шелковой ленты на глазах. Вручают деревянную ручку. Притрагиваюсь к кончику. Ощущаю, как одна за другой, когда-то живые нити отскакивают от пальца. Кисть.
Все еще в темноте. Чужая рука, ведущая мою, макает кисть в банку с краской. Заставляет сделать первый мазок на холсте передо мной. Родился. Дальше сам.
Решаюсь увлажнить кисть другой краской. Делаю следующий штрих. Жаль, краска оказалась черной. Мой кот умер. Макаю в другую баночку. Оранжевый цвет красит холст. Широко улыбаясь, лечу на воздушном шаре над Альпами.
Два холста, один на другом. Первый - это каждый день. В конце каждого дня краска исчезает, впитываясь и проходя глубже, на второй. Остается там навсегда. Иногда кисть набирает слишком много краски, от которой невозможно избавиться за один день, за год, за жизнь - любимый ребенок, рожденный инвалидом, от того еще любимее. На втором холсте изображение всей жизни, которую прожил.
Самое сложное - выбрать новую банку с краской, ничего при этом не видя. Терзают сомнения - а что если черная? Но если не выбирать долго, холст пропитается цветом серым, который хуже всех.
Что-то изменилось. Кажется умер, ибо начал видеть. Зовут в белую комнату. Дают в руки холст моей жизни и сажают в лифт, который поднимает на второй этаж. Зал аукциона. Один из толстосумов купил мою картину. Пустота... И снова чувство холода от руки, завязывающей бант позади головы.
© Copyright: Орхан Эль, 2012
Планета Q
Мысли и мечты материализуются. Все они перед тем, как сбыться, попадают на планету, которая затеряна далеко в космосе. Планету Q. Она всегда сохраняет связь с нашей Землей.
Многие земляне слишком банальны. Поэтому вся планета Q засыпана золотом и драгоценными камнями. Много красивых домов и автомобилей класса люкс. Есть дома с кусочком моря. Так же здесь много свободного времени, о котором мечтают все земляне. Прогуливаясь по улицам, можно заметить, как постоянно материализуются чьи-то несбывшиеся мечты.
Есть здесь и парадоксы. Например, везде разбросано множество оригиналов картин великих художников. Или же можно случайно пройти через поток красивейшей музыки, которая не успела родиться в чьей-то голове, так как композитор случайно был сбит авто.
Если вдруг мечта сбывается, вещь исчезает. Все люди на Земле мечтают и о людях. Поэтому планета заселена. Много здесь и выживших родителей, любимых, детей…
Как-то зимой, две мечты разного пола встретили друг друга на этой планете. Влюбились и жили счастливо. Но случилось так, что мечта парня, пожелавшего ее на Земле, сбылась. И девушка, оставив своего любимого в одиночестве, исчезла с планеты Q. Шло время. Сбылась мечта и Земной девушки, пожелавшей быть вместе с этим парнем. Он тоже исчез с планеты. Однажды утром эти две бывшие мечты встретились там на Земле. Они так и не смогли понять причину возникшей из ниоткуда любви бешеной силы…
© Copyright: Орхан Эль, 2013
Вкусная звезда
У меня было желание. Стать больше всех. Больше всего. И вот, желание сбылось. Я начал расти. Без остановки. С невероятной скоростью. Слышу звук рвущейся одежды. Через мгновение уже голый.
Все еще расту. Город превращается в карту. Осознаю свою причастность к смерти своих и чужих родных. Перед выходом из атмосферы, успеваю глубоко вдохнуть, оставляя еще живым людям всего пять минут жизни.
Расту еще быстрее. Вынужден встать на одну ногу. Под нарастающим давлением ломается земная кора. Получаю ожог стопы от вырвавшейся наружу лавы. Забавно, я создатель кратера в форме моей правой ноги. А его даже не успеют назвать.
Земля перестает справляться с функцией опоры. Расту. Луна и Венера позади. Гравитация. Из-за увеличивающейся массы тела, все планеты упали на меня. Щекотно, когда по телу катится Меркурий.
Впереди Солнце. Намного меньше меня. Столкновение неизбежно. Зная, на что иду, открываю рот, чтоб проглотить звезду.
Жгучая боль. Странно, но перед своим исчезновением язык передает мозгу вкус апельсина. Чувствую, как Солнце во рту теряет форму. Расплавив мою голову, остывает, исчезает.
Чудом оставшаяся в живых планета Юпитер удивленно пролетает рядом с безголовым гигантским телом пожирателя звезды.
© Copyright: Орхан Эль, 2012
5. Практическое задание. Написать фабульную миниатюру с философским подтекстом.
Write a comment